Текст: Сандер Сильм



Вы – коренной лесовод, всю жизнь проработавший в вырумааских лесах. Как вы оказались в лесничестве Кубия несколько десятилетий назад?

Я родом из Хааньямаа, поэтому, изучая лесное хозяйство в Эстонской академии сельского хозяйства, я уже два года проходил практику в Вырумаа. После окончания академии я хотел вернуться в Вырумаа, тем более, что я уже женился и у меня родился первый ребенок. Так я стал помощником лесничего в лесничестве Кубия и остался в Вырумаа. Я не долго оставался помощником, потому что вскоре мне пришлось сменить старого лесничего. Когда позже лесничества объединялись, лесничество продолжало расширяться, и теперь я являюсь лесничим вырумааского лесничества. Если когда-то площадь лесничества Кубия составляла 4000 га, то сейчас вырумааское лесничество занимает 56 000 га.

Трудно сравнивать работу лесничего десятилетия назад и сегодня, не так ли?

В настоящее время лесничество представляет собой единую территориальную единицу, где роль лесничего заключается в том, чтобы быть хозяином и находить наилучшее применение для каждого участка земли. Когда я пришел на работу в 1980-х, ситуация была совершенно иной. Поскольку рабочей силы в лесном хозяйстве не хватало, в первую весну мне пришлось высаживать растения самому. В это время мы сажали лес машиной, которую перемещал гусеничный трактор ТДТ 55, построенный на базе советского танка. Трястись в машине для посадки целый день было настоящим испытанием. Эта «бандура» весила полторы тонны, и когда ее тянули по пням, она безумно тряслась, и после десяти часов работы ты был порядком измотан. Машина работала эффективно, растения хорошо приживались, и теперь в окрестностях лыжных трасс Хаанья есть шесть гектаров 42-летних еловых лесов высотой 20 метров, которые связывают много углерода и не испытывают недостатка в биоразнообразии. Я горжусь тем, что все растения, посаженные в этом лесном массиве, прошли через мои руки.
В то время в Вырумаа было также много питомников, где выращивались качественные еловые и сосновые растения, которые мы сажали сами и продавали другим. Вот почему мне больно слышать, когда лесоводов обвиняют в жадности и единственном желании вырубить лес. Лесоводы всегда были в душе защитниками природы, ведь не зря министерство лесного хозяйства и охраны природы раньше было одним учреждением. Выращивание лесов и защита природы идут рука об руку, но радикально настроенные защитники природы больше не воспринимают лесоводов всерьез, и это очень больно слышать. Я не понимаю, как можно не видеть великолепные молодые леса, которые у нас растут, и не понимать, какой труд затрачивается на их выращивание, и какое наследие мы оставляем будущим поколениям.

Не зря выращивание леса сравнивают с воспитанием ребенка...

Именно. Первые 20 лет вы управляете лесом, как будто воспитываете ребенка. Вы заботитесь о том, чтобы он не пропал и у будущих поколений был достойный лес. Когда мы воспитываем своих детей, мы также думаем о том, чтобы сделать их достойными людьми, и на это мы не жалеем средств. Возьмем, к примеру, красивые сосновые леса недалеко от Выру.

Они выросли здесь не сами по себе, а были посажены окрестными помещиками более ста лет назад на бедной песчаной земле. Кстати, в Вырумаа семена сосны использовались в качестве подсева для овса, чтобы они хорошо прорастали и продолжали расти на сухой песчаной почве.

В середине 19 века ливонские помещики стали более зажиточными, были запущены винокурни, кирпичные заводы, печи по сжиганию угля и смолы, потребность в лесах росла, и сельское хозяйство уже не имело столь важного значения с точки зрения доходов. Тогда помещики стали сажать сосновые леса, чтобы в будущем иметь качественную древесину. Эти великолепные сосновые леса, построенные во то время, все еще растут в окрестностях Выру, но они не вечны. Мы постепенно заменяем их новыми лесами, чтобы и через сто лет здесь выросли такие же леса.


Разговоры о вырубке не очень популярны?

Леса необходимо поддерживать, и вырубка является естественной частью ухода за лесом и управления им. Когда я начал свою карьеру в лесном хозяйстве 42 года назад, нам не нужно было согласовывать работу с местными жителями. Сейчас времена другие и в случае деятельности на территориях повышенного публичного интереса нам необходимо обсуждать ее с общиной.

Мы ничего против этого не имеем, потому что прекрасно понимаем, что лес важен и в качестве носителя, например, социальных и культурных ценностей, и очень важно разговаривать с людьми.

Приведу пример. Допустим, люди хотят, чтобы территория повышенного публичного интереса была взята под охрану природы и в будущем там нельзя было вести какие-либо лесохозяйственные работы. Но понимают ли они, что через несколько десятилетий этот лес начнет буквально падать и превратится в гниющий, богатый видами, но уже не пригодный для прогулок лес? Когда люди говорят о лесе, 90 процентов думают о красивых парковых лесах, где можно гулять и собирать грибы и ягоды. Не нужно каждый раз брать лес под строгую охрану из-за нескольких грибов или мхов. Когда мы объясняем это общине, они говорят, что мы поступаем правильно.

В Вырумаа уже 15 000 га, или почти треть лесов RMK, находятся под строгой охраной. Если вы хотите полюбоваться дикой природой, вы можете сделать это в лесах вдоль границы с Россией или Латвией, в природном парке Хаанья или в национальном парке Карула.

В свое время вы тоже были защитником природы против вырубки леса в Вялламяэ?
В 1990-х годах в Вялламяэ (самый высокий холм Эстонии: относительная высота 84 метра, абсолютная высота 304 метра) планировалось построить лыжный центр, для чего необходимо было расчистить от леса часть горы. Я был на стороне защитников природы.

Местных жителей одурачили, и скандал был настолько масштабный, что даже премьер-министр приезжал на место и обещал, что лыжный центр даст людям работу, которую они потеряли после развала колхозов. Застройщики пообещали тысячи латвийских и российских туристов, и в Министерство социальных дел была направлена петиция с сотней подписей в поддержку лыжного центра.

Лыжные центры в Кютиору и Вяйке Мунамяги уже существовали, и было ясно, сколько туристов приезжает на самом деле. В конце концов, на помощь пришли ученые и академики, и лес на горе остался нетронутым. Вот уже 40 лет человек не участвует в деятельности Вялламяэ, и здесь можно увидеть, как происходят естественные процессы в лесу. Однако лес вокруг лыжных трасс Хаанья не должен быть похож на лес в Вялламяэ. Если в Вялламяэ приоритетом является сохранение природных ценностей, то в лесу Хаанья приоритетом должны быть социальные и культурные ценности.

Скажем честно, в эстонском медиапространстве слова лесовод и любитель окружающей среды не очень-то сочетаются. Тем не менее, вы были удостоены звания звезды окружающей среды волости Рыуге. Что же произошло?

Это самое важное признание моей деятельности, которое я когда-либо получал. В конце концов, я родился в нынешней волости Рыуге, я местный житель и понимаю выруский диалект. Когда я разговариваю с местными жителями, я не могу им врать. Если я что-то обещаю, то только то, что я могу сделать. В конце концов, Вырумаа – это и мой дом. Это так просто.

Поэтому с местными проще: я честно рассказываю им о планах RMK, кому-то они могут не нравиться, но они мне доверяют. Другая история с теми, кто здесь не живет, а является так называемым профессиональным членом разных общин и выступает против вырубки леса в принципе.

Они пишут обращения в разные инстанции, говорят очень плохие вещи, и это меня сильно задевает. Иногда я просыпался ночью и думаю, что я сделал такого плохого, чтобы какой-то молодой человек оскорблял меня в электронном письме. Это меня сильно задевает, поэтому я очень тронут этим признанием.

Является ли это признание результатом деятельности по управлению лесами вдоль лыжных трасс Хаанья?

На самом деле, в прошлом году в Вырумаа состоялось обсуждение по поводу будущего лесов на двух важных территориях повышенного публичного интереса. Первое касалось старых сосновых лесов недалеко от Выру, которые занимают 180 гектаров и являются очень посещаемым местом. Это очень популярное место среди людей, занимающихся оздоровительным спортом, здесь есть трассы для катания на роликовых коньках и лыжах, поле для диск-гольфа, гостиница «Kubija», Южно-Эстонская больница и т. д.

На другой территории находятся леса, растущие вдоль лыжных трасс Хаанья, которые также нуждаются в управлении. В обоих случаях в обсуждении приняло участие много заинтересованных лиц. Если мне не изменяет память, обе территории повышенного публичного интереса получили больше всего предложений в республике.

По предложению местных жителей были сняты и выложены на YouTube видеоролики о встречах на тему леса, которые посмотрело достаточно много людей. Поступали всевозможные предложения: от того, что вы должны это сделать, до того, что эти леса вообще нельзя трогать. Однако нам удалось найти компромисс.

Леса Хаанья особенно близки вашему сердцу, наверное, потому, что вы много катались там на лыжах.

Когда я был маленьким, мой крестный подарил мне лыжи Pioneer, с которых и началась любовь к лыжам. В школьные годы я входил в молодежную сборную Эстонии и проехал на лыжах тысячи километров в Хааньямаа. Управлять лесами Хаанья действительно сложно, потому что здесь сталкиваются многие интересы.

Хаанья – это природный парк со всеми его ограничениями, а вдоль троп есть леса, которые нельзя трогать. С другой стороны, в Хаанья организуются международные лыжные соревнования, которые предъявляют совершенно другие требования к лыжным трассам. Например, вдоль трасс растут старые ели, ветки которых ломаются во время бури и падают на трассу или же на трассу падают их иголки. Однако на международных соревнованиях такого быть не должно. На лыжных трассах должна быть обеспечена безопасность пользователей, поэтому коридор трассы должен быть шире.

Нужно сделать так, чтобы помимо ценных местообитаний, которые находятся рядом с лыжными трассами, подрастал еще и молодой лес, потому что грустно смотреть, как лес просто падает. Молодой лес делает ландшафт более разнообразным и вселяет уверенность в завтрашнем дне.

Лесозаготовка вдоль лыжных трасс в Хаанья тоже является очень сложным процессом, потому что приходится выбирать время для работ. Этого нельзя делать зимой, когда тысячи лыжников пользуются этой территорией, а вывоз древесины испортил бы трассы. С весны до начала лета здесь птичий покой, летом начинаются молодежные тренировочные лагеря, активно используются дорожки для езды на роликовых коньках и бега.

Поэтому очень сложно найти подходящий момент для управления лесами, но пока нам это удавалось. Я надеюсь, что все понимают, что когда мы рубим лес в Хаанья, это не массовое производство, потому что в таких условиях работать очень сложно.

Агу Пало: Чтобы проанализировать, что произошло в государственных лесах за последние 50 лет, я сравнил данные по лесам за 1970 и 2019 годы.

Данные за 1970 год взяты из публикации Министерства лесного хозяйства и охраны природы Эстонской ССР «Историко-статистические данные о деятельности лесхозов Эстонской ССР в 1947-1972 годах», а данные за 2019 год – из ежегодника „Mets 2019“. Данные сопоставимы в том смысле, что тогда лесхозы также владели древними государственными лесными угодьями и частью незаконно отчужденных земель. За это время произошло некоторое перемещение земель туда-сюда, но площадь лесного массива осталась прежней.

Приведу несколько примеров.

В 2019 году RMK вырубил в государственном лесу 3,77 миллиона кубометров древесины, что на 45 процентов больше, чем 50 лет назад (2,6 миллиона кубометров в 1970 году). Причина низкого уровня рубок в 1970-е годы заключалась в том, что древесина была никому не нужна и не имела ценности. Дома и амбары строились из камня и бетона, а все необходимое дерево привозилось в Эстонию из Карелии.

В настоящее время в Эстонии имеется деревообрабатывающая промышленность мирового уровня, и дополнительная ценность нашей древесины очень высокая. Почему мы должны оставлять дерево гнить в лесу?

Во-вторых, если лесистость Эстонии в настоящее время составляет 53,7%, то в 1958 году она составляла всего 32,7%, то есть площадь лесов постоянно увеличивается. В-третьих, если в 1970-е годы прирост леса в государственном лесу составлял 2,89 кубометров/га в год, то сейчас этот показатель составляет 5,5 кубометров/га. За всем этим стоит работа наших лесоводов и ученых.

Если проехать по окрестностям, то можно даже визуально определить, какой лес государственный, а какой – частный. Наши государственные леса хорошо ухожены и имеют приличную скорость роста, что позволяет нам производить больше качественной древесины.

За 50 лет увеличился также средний возраст государственных лесов (1970 – 48 лет и 2019 – 61 год). Также следует обратить внимание на то, что произошло с охраняемыми территориями в Эстонии. Полвека назад в Эстонии их было 34, а сейчас 450, поэтому у нас очень много леса, где ничего нельзя делать.


Звезда окружающей среды волости Рыуге

В прошлом году волость Рыуге присвоила вырумааскому лесничему Агу Пало звание «Звезда окружающей среды волости Рыуге в 2021 году». Волость Рыуге обосновала это следующим образом: Агу Пало является вырумааским лесничим с огромным стажем – деревья, посаженные им в 1980 году, выросли в красивый лес, которым мы можем любоваться вдоль лыжных трасс Хаанья.

Он внес большой вклад в развитие лыжных трасс Хаанья и в уход за лесом, растущим вдоль них. В 2021 году под руководством Агу RMK запланировал и осуществил работы на прилегающих к лыжным трассам территориях по обновлению взрослого леса и расширению возможности для отдыха. Это была трудная и затратная по времени работа, но сотрудничество было очень хорошо организовано, и работа спорилась – это показывает, что Агу всегда делает больше, чем от него ожидают. Это деятельность в сфере окружающей среды, которая важна уже сейчас и ценность которой мы оценим через десять лет.


Подписи под фотографиями:
1-2. 
3-5 
6. Лесовосстановительная рубка в Хаанья – начало нового жизненного цикла леса.
7. Агу Пало показывает еловый лес площадью шесть гектаров в Хаанья, который он сам посадил 42 года назад. Фото: Сандер Сильм